Древний Маяк

Старый заброшенный маяк. Не кто уже не помнит, почему его покинули, но у моряков сложилась традиция - держаться от него подальше. Иногда, под покровом ночи, к нему подходит темный корабль, и тогда на маяке зажигается путеводный огонь. Но его свет обозначает одно - беду. Но вот что странно, все видят этот корабль, но патрульные корабли военного флота не останавливают его, и спокойно пропускают его, делая вид, именно что делая вид, что не видят трехмачтовый парусник. И если он причаливает к берегу - пропадает.

Добираться к маяку было тяжело, но усилий Мизеракль почти никаких не прикладывала. Все мысли сейчас были заняты произошедшим. И добравшись туда, позволила себе вдоволь излить чувства. Вой, который вырвался из груди, был диким и тоскливым. Еще никогда она так не кричала, никогда, даже после смерти матери, не рвала на себе волосы.
Но наплакавшись, она быстро приняла решение, как действовать дальше. Успокоившись, пусть и не до конца уняв глухую боль в груди, эльфийка приготовилась к ожиданию. Она догадывалась, что вскоре ее найдет барон. Ее барон. И вот теперь девушке этого не просто хотелось, а смертельно желалось. И уходить из Витары Мизеракль не собиралась.
Мысль о Рейлин на секунду мелькнула в голове. И первое движение вперед, сорваться и отправиться на помощь было подавлено тяжелой мыслью. Именно такие действия и заставили ее уйти из монастыря. Больше она не допустит такой ошибки. Сейчас следовало подумать об упокоении душ других.

Вдруг эльфийка услышала тихие шаги, но это были не крадущиеся, а такие, чтобы их было отлично слышно.

Через некоторое время появилась старческая фигура. Старая женщина вышла прямо к девушке и остановилась перед ней, рассматривая.
- Ты красива, храбра… Хорошая девочка. – сказала она. – У тебя есть две дороги, я вижу их и только тебе решать куда идти. Одна… быть рядом с эльфийской принцессой Элеани или княжной Рагарской. Скоро ей нужна будет помощь, только освободишь ее не ты, мужчина. Ты сможешь вернуть ей равновесие, иначе она сможет стать темной, озлобленной на весь свет чудовищем. В ее судьбе есть трое мужчин. Один, с которым у нее давнишняя дружба и в прошлом любовь. Если появится, он может разрушить ее равновесие, но она его больше не любит, он может уничтожить ее счастье.

Втогого она любит… очень, и будет любить всю жизнь, но им не суждено быть в месте. Третий – враг, но он принесет счастье ей, и будут жить в уважении друг другу. Тебе суждено быть с ней рядом…, но есть и еще один путь. Уйти за человеком, который причиняет всем горе. Быть с ним рядом, родить детей и… быть счастливой. Только ты можешь выбрать тот путь который подходит именно к тебе.

С последними словами старуха растворилась…

Становилось холодно... Ветер, размеренно веющий с моря, стал урывками налетать и окатывать льдом, эльфийка покрылась мурашками и, присев на подгнивший, грязный пол, подтянула к себе ноги, положила голову на колени. Вот тогда и появилась эта странная женщина. Казалось, она просто заглянула в дверь, проверить, пуст ли до сих пор старый маяк. Но это было бы по меньшей мере странно... Маяк давно пустует, он уже даже не маяк, под старой винтовой лестницей мрачно и сыро. Мизеракль не пощадила свой плащ, она постелила его на пол, чтобы не запачкаться, он нелепо смотрелся со всем своим богатством выделки на замшелых камнях.
- Кто вы?... - только и смогла спросить девушка, ошарашенная появлением пожилой женщины. Но та растворилась в воздухе, будто была лишь плодом воображения. Через минуту созерцания пустого входного отверстия, эльфийка уже была готова в это поверить. Что она сама ее придумала, чтобы хоть как-то оправдать свое бездействие. На нее давила горечь утраты, а тут еще и чувство вины. Не хотела Мизеракль никого спасать. Ей бы себя спасти... Но если не спасет, значит Рейлин поглотит тьма... Запутавшись в переплетениях предсказаний и пророчеств, девушка потрясла головой и сильней закуталась в полы плаща на манер куколки.
- Никуда с места не сдвинусь... надо немного подумать... а чего тут думать? Я хочу быть счастливой. Вот и ответ.

*Как только плащ был поддёрнул для закутывания на нем что-то повисло с одной стороны и потчнуло своим весом вниз. Кто-то недавольно и возмущенно пискнул а потом зашипел, наполняя воздух легким запахом ацетона. Прямо у лица эльфийки возникла любопытная морда....дракона! Рыже-красного. От того что рожа возникла у самых глаз истинный размер понять сложно. Смотри требовательно и внимательно зелёными с пятными коричневого цвета на радужке.* Фр!...?

Сначала было очень холодно, Мизеракль с трудом удерживалась от того, чтобы не заснуть. Она знала, стоит закрыть глаза и все - смерть. Поэтому преодолевая дремоту, девушка решила поплотнее завернуться в плащ. И тут по спине прокатилось тянущее чувство, после чего за спиной раздался писк. Увидев чешуйчатую морду, вздрогнув, эльфийка взлетела на ноги и отпрыгнула от того места, где сидела, стряхнув с плечей плащ.
Первая мысль была - неизвестный хищник. Рука Мизеракль машинально выхватила кинжал. Но увидев уже четко дракончика, она опустила оружие.

*Рыжий-же недовольно хрюкнул, упав вместе с плащем и умудрившись в нём запутатся так что только хвост торчал. Недовольно хрюкнув и посидев так секунды три плащ начал активно прыгать, трепыхатся и трещать тканью. Потом вдруг затих и начал сворачиватся в сторону кармана, где учуял что-то сьедобное. Скрутившись в подобие шарика плащ чем-то зачавкал, не подавая больше каких-либо признаков жизни и дракона внутри. Хвост то же втянулся внутрь*

Вложив в ножны кинжал, Мизеракль устало вздохнула. Сейчас только не хватало возиться с неведомой живностью! Ныне обитатель плаща спокойно свернулся в комок и кажется начал им закусывать. И все же девушка была эльфийкой, она с уважением должна была относиться к существам - ко всем существам... Но сейчас был иной случай, этот плащ подарили ей покойные монахини, последние близкие люди ей на всей земле. Злобно скрипнув зубами, Мизеракль подхватила плащ на манер мешка и пошла к выходу. Никому, даже самой злой твари, пусть даже и неразумной, она не позволит испортить эту вещь!
Подойдя к дверям, эльфийка быстро размотала бархатную ткань и с силой вытряхнула дракончика на пол. И чтобы он даже не вздумал разодрать когтями плащ, цепляясь за его подол, "дитя природы" прорычала:
- Проваливай! Или сделаю из тебя сумку!

А в затихшем плаще никого не оказалось. Так-то.
Зато на громкие резкие слова зашипели сзади и сверху, уже громче. Арчик сидел на подставке для факела, раскрыв угрожающе крылья и шипел, чье шипение пахло ацетоном. Впрочем если хорошо Арчика не знать то в угрозу со стороны существа размером с кошку верилось с трудом. А будь Арчи наделен даром речи и полным её пониманием подколол бы эльфийку на тему привязанности к бренным вещам, но он не понимал, хотя отрицательные нотки он воспринял как прямую угрозу и предупреждал что на неё ответит покусанием. Или царапаньем. Ну мало-ли чем.

Гнев Мизеракль утих также быстро, как и вспыхнул. Дракон выглядел не так уж отвратительно, да и ее больше заботил плащ, чем нежданный гость. Осмотрев тщательно ткань на наличие прорех, девушка накинула его на плечи и только после этого вернулась к дракону, который оказался ее соседом в этой покинутой башне.
По сути темперамент Мизеракль вполне можно назвать флегматичным, она способна мирно улыбаться и молчать, невозмутимо воспринимая как беззлобные насмешки, так и злые уколы. Даже в драке ее не так легко вывести из себя. Но если кому-то это удавалось, то можно было получить десяток фурий в одной красивой "упаковке". И в момент злости эльфийка могла преподнести немало сюрпризов.
Сейчас, зная об этом своем свойстве, девушка спокойно поманила дракона и сообщила:
- Не будешь выкрутасничать, все сложится мирно, я не трону тебя.
В целом, Мизеракль понимала, что может в любой момент свернуть шею дракону, даже не прибегая к помощи кинжала. Но не станет. Она выпрямилась и, олицетворяя собой фигуру "Спокойствие и уверенность", посмотрела на чешуйчатое вопросительно. Почему-то ей казалось, что он прекрасно понимает речь. Как и все животные... Может, не речь, а интонацию, но все равно понимает.

*Арчи не складывая крыльев повернул морду чуть в бок, подозрительно изучая остроухую. И чего вот ей понадобилось в заброшенном маяке, десятки лет стоявшего необитаемым? Арчи неопределённо хрюкнул и громко фыркнул, выражая своё веское мнение*

- Ну и иди к черту... - беззлобно ответила Мизеракль, присаживаясь обратно на свое место. Она вновь укуталась в плащ и положила голову на колени. Внутри маяка было холодно, сыро и неприятно. В сумке было огниво, но не хотелось разводить огонь. Да и опасно это, девушка боялась, что свет на древнем маяке привлечет внимание кого-нибудь из патруля. Нахлынули размышления. Эльфийка бесполезно перебирала все варианты выхода из ситуации, в которую угодила благодаря своей глупости, а может наивности. Изредка она поглядывала на дракона, но не слишком беспокоилась. Не до того было.

Городская Ратуша >>>


До маяка Вольфганг добирался в одиночестве – вот уж действительно, на подобную прогулку не возьмёшь с собой охрану из числа карателей. Двигался барон быстро, опасения и тревога мешали ему хотя бы ненадолго замедлить шаг, так что путь не показался слишком уж длинным…
О маяке эльфийка сама предупредила Бешеного Пса. И вот теперь, когда он вопреки её общениям и своим надеждам нашёл спальню пустой, то незамедлительно решил отправиться именно сюда. Иных вариантов у капитана Тайной Службы не имелось. И самым худшим было именно то, что привлекать к поискам своих людей оказалось невозможным. Кто-то обязательно признал бы в Мизеракль представительницу совсем не человеческой расы, и тогда проблем у Вольфганга только прибавилось бы…
Ещё этот инквизитор… Если он что-то пронюхает, мне будет нелегко представить Императору дело в выгодном для меня свете. Остаётся надеяться, что союз с Гвиндом окажется действительно выгодным.
Мать твою…. А как теперь, после приказа Магнуса да ещё и в присутствии святоши, отдавать княжну Гейдаре? Вопрос, что называется.
Между тем, один факт всё-таки обнадёживал – Мизеракль покинула его покои без всякого шума. Стало быть, она не успела натворить никаких глупостей, и за ней пока ещё не гонялись все имперские патрули. Со стороны всё выглядело вполне обыденно – капитана посетила одна из доступных витарских девиц, которая, получив положенную плату, решила не искушать судьбу и убраться подобру- поздорову.
Оставалось лишь надеяться, что он действительно найдёт Мизеракль здесь. Что делать дальше, барон пока и понятия не имел. Казалось, чем дальше, тем сильнее запутывается ситуация. И тот узел, в который сплетались события, было легче разрубить одним ударом, чем распутывать.
Закутавшись в плащ, накинув на голову капюшон и придерживая левой рукой гарду меча – в правой он сжимал хлыст, что по рассеянности так и забыл оставить в подвале – Вольфганг вошёл в заброшенное помещение и постарался вглядеться в полумрак.
Волны с шумом набегали на берег, солоноватый ветер свободно влетал в окна, давным-давно лишённые стёкол.

Прислушиваясь к прибою, эльфийка устроилась за лестницей так, чтобы через нее просматривалась дверь. Мало ли что могло случиться... Да и за драконом надо было посматривать, хотя больше он ни звуком, ни видом не подавал никаких признаков жизни. Может, улетел.
Она собиралась обдумать свалившуюся на нее беду. Да, та старушка забавная оказалась шутница: как заниматься чужими проблемами или думать о личном счастье, когда ее близких убили, причем всех до одного? Мизеракль было тошно даже думать об этом. Она не представляла, что такую тихую и мирную обитель можно было нарушить смертью и разрушением. И теперь единственным, что представлялось ей целесообразным, так это найти убийц или убийцу. Но как все узнать?
Шаги по плитам маяка нарушили ее размышления. Эльфийка машинально скользнула глубже в плащ и спряталась за ступенями лестницы, а рука легла на рукоятку кинжала. Ей было даже странно, что она раньше не услышала шагов, если это был патруль. Выглянув осторожно из-за ступенек, Мизеракль с облегчением вздохнула. Фигура, стоявшая в дверях, оказалась мужской и достаточно знакомой, чтобы не испугаться. Правда, запахи, которые с собой принес барон, были не такими знакомыми и не настолько приятными. Затхлость, плесень и еще один солоноватый запах, который Мизеракль узнавала, как никакой еще. Тошнота сама подкатилась к горлу, но эльфийка погнала горький шар обратно вглубь, поднялась бесшумно с пола и вышла на свет.
- Долго ты шел... - тихо и по-своему поздоровалась девушка. - А разыскал быстро.

Вот здесь можно было вздохнуть с облегчением. Пока что действительно ничего непоправимого не случилось. И Мизеракль – вот она, прямо перед ним. Вольфганг сдернул капюшон с головы, и почти сразу, не удовольствовавшись этим, рванул пряжку у горла. Плащ упал на пол тёмным бесформенным пятном, а капитан, не глядя, сунув хлыст за ремень, шагнул к девушке. Улыбнулся, только теперь осознавая, насколько рад её видеть. Дела – делами. Опасения – опасениями. Но отчего-то эльфийка была важнее всего этого.
Рядом с такой женщиной можно быть счастливым даже на краю пропасти.
Впрочем, голос барона звучал едва ли не сдержанно и почти озабоченно.
-Да, шёл долго. Слишком много всего случилось. О посланнике Императора ты, кажется, слышала. А тут ещё и инквизитор, и посольство из Гвинда. И княжна Рагарская.
Улыбка на миг стала чуть ироничной.
-Твоя мятежная подруга здесь, в Ратуше. Скоро её отправят в столицу и сожгут как еретичку и главу бунтовщиков.
Он невольно коснулся пораненной щеки. Рана уже давно не кровоточила и даже успела слегка затянуться. У Наместника были неплохие лекари.
Пожалуй, стоило бы помолчать – не зачем Мизеракль быть в курсе всех его дел. Он ведь уже как-то решал это про себя. И всё-таки... больше ни с кем на чистоту Бешеный Пёс не мог бы поговорить. А держать всё в себе было слишком уж трудно.
-Ты зря не дождалась меня, как я просил, - барон всё-таки обнял девушку, настойчиво привлекая её к себе, коснулся губами её губ. – Мы должны вести себя так, чтобы твоё пребывание в Витаре было максимально безопасным...
...для нас обоих.
-Обстановка очень сложная. Ты меня понимаешь, правда?

Практически все время, пока говорил Вольфганг, Мизеракль сохраняла молчание. Она находила свое состояние справедливо безумным. Зная, каков этот человек, что он скорее всего делал с ее подругой, эльфийка ловила себя на том, насколько рада его приходу. Машинально Мизеракль последовала примеру барона и стряхнула с плечей плащ и шагнула ему навстречу. Руки сами обняли и привлекли к себе, девушка искала тепла и хоть какого-то подобия любви.
- Да, я ушла. Боялась. Боялась, что пойду прямо в Ратушу. И если бы случилось чудо, и я прорвалась сквозь твоих цепных псов, то пожалуй выдернула по волоску всю шевелюру Гейдаре.
Эльфийка говорила шутливо, она смеялась над своим приступом ревности, который выгнал ее из комнаты в гильдии Белых Тигров. Но пусть смех прорвался в голосе, она дрожала от холода и приступа истеричного возбуждения. Выдержка дала сбой, Мизеракль совершенно не владела сейчас собой.
- Если бы я не ушла сюда, то поступила бы куда неразумнее. И ты прав, обстановка сложная. Она осложнилась еще и тем, что все близкие мне люди, которых осталось мало, умерли не так давно, - спокойно ответила девушка, пряча лицо на плече у Вольфганга. Меньше всего хотелось показать, как ей больно. И все-таки ее сильно трясло.
- Понимаешь... не уйди я сюда, твои люди бы нашли кровавую баню и меня. Я очень хотела кого-нибудь убить. Кого угодно. Да, нам надо быть очень осторожными.
Меньше всего эльфийка ожидала, что вот так все выложит. И тем не менее у каждого свои проблемы. Он выложил свои, а она - свои. И теперь Мизеракль умолкла. В голове был сумбур, что делать, она не знала.

-Гейдаре? А за что? – начал было барон, перебивая девушку. Он вполне искренне не мог себе представить, что его и королеву Гвинда можно заподозрить в каких-либо иных отношениях, кроме сугубо деловых. Нет, конечно, она красивая женщина, тут не поспоришь. И, пожалуй, Вольфганг не упустил бы случая поразвлечься с ней, если бы подобный случай представился. Впрочем, «поразвлечься» не получилось бы. В отношениях с колдунами не всё так просто, тут следует просчитывать каждый свой шаг. Капитан это прекрасно осознавал, и ему превосходно жилось без проблем, что могла бы доставить подобная связь.
Проблем хватало и так.
-Постой, - Бешеный Пёс постарался заглянуть в изумрудные глаза эльфийки, чуть отступив назад и заставляя её поднять голову. То, что с его возлюбленной творилось что-то неладное, барон прекрасно видел. И, кажется, теперь она проговорилась о причине. Вот здесь нужно было весьма осторожно и внимательно изучить все обстоятельства – капитан видел Мизеракль в деле, и понимал, что кровавую баню в городе она действительно может устроить. Возможно, и ценой собственной жизни. – Имперские каратели вряд ли имели отношение к смерти твоих близких. Неразумно наказывать невинных.
По данному вопросу Вольфгангу было бы лучше помолчать. Не он ли приказывал вешать заложников и сжигать деревни, заставляя мирных людей отвечать за совершенные мятежниками преступления? Он на миг отвёл взгляд и, почти сразу же попросил. – Расскажи мне, что случилось. А после мы решим, как вести себя дальше.
Прятаться долго нельзя. Ведь всё тайное раньше или позже станет явным. А значит... Мизеракль должна иметь право на официальное пребывание в городе. Этому мешают только монахи. Но они будут мешать и заключению союза с Гвиндом. И если Император поймёт все выгоды этого союза, то положение Ордена заметно пошатнётся. Не знаю, как это отразится на обстановке внутри страны, но мне это будет определённо на руку.

- Да это так... Минутная ревность, - задиристо и нехотя ответила Мизеракль, на секунду отрываясь от плеча Вольфганга. В глазах промелькнул вызов. Но он тут же угас. Девушка вновь стала угрюмой и мрачной. Печаль закончилась, волна гнева тоже ушла, осталась лишь здоровая злость. Злость на тех, кто умудрился порешить всех ее близких. Не верилось ей в такую странную смерть, даже болезнь не забирает всех сразу, кто-то выздоравливает, кто-то борется, к тому же там были не невинные дети, а здравые мудрые люди, могущие придумать решение. Но видимо кто-то лишил их такого выбора.
- Прости, пожалуйста, - тут же извинилась она за неразумные слова. - Я не стала бы устраивать тебе проблемы. К тому же меня бы убили. А это в мои планы не входит.
И по жесткому тону эльфийки можно было понять, что это далеко идущие планы. Цель у нее, Мизеракль это понимала, противоречит всему, чему ее учили монахини. Но они умерли. И их даже не сразу похоронили. Никто не упокоился с четками в окружении своих близких, не был оплакан. Как ее мать. И это заслуживало кары. Именно этого девушка собиралась добиться. Наказания.
- Ты пришел, чтобы забрать меня с собой? Или пока рано?
Теперь ее не особенно заботил тот факт, как ее представят ко двору. Кем угодно. Сейчас Вольфганг стал ей необходим, и как возлюбленный, и как барон фон Гройэль, имеющий определенный статус в Империи. Определенный статус - это знания и возможности. Она ему поможет, все отдаст, если понадобится. Но и в накладе не останется. Добьется своего.

-Так что же случилось с твоими близкими, и как ты об этом узнала?
Вольфганг мучительно старался найти правильный выход из создавшегося положения. Оставить девушку здесь? Это представлялось наихудшим выбором. В этих древних, промозглых, продуваемых всеми ветрами стенах казалось слишком уж неуютно, они вообще мало походили на жильё. Да и потом неизвестно, насколько осмотрительно будет вести себя Мизеракль и не даст ли волю своим чувствам сразу же, стоит только барону её покинуть, отправившись по делам? А что будет, если сюда забредёт патруль? В конце концов, после всего того, что случилось – и нападение на порт, и недавнее пленение капитана, и слух о неизвестном убийце, распространившейся с лёгкой руки самой эльфийки – проявлять бдительность было вполне уместно.
У меня нет иного выхода, как только объявить её своей заложницей. Пусть все думают, что в войну могут вступить эльфы, что у самой Мизеракль есть важные сведения касательно дел в Рагаре. Да мало ли что можно придумать? Она задержана Тайной Службой. Я веду собственное расследование, до которого нет никаких дел святошам. А вести я его могу сколь угодно долго. Когда же слухи дойдут до Императора, я найду, что ему ответить.
Между тем, даже несмотря на её последние слова, барон не был уверен, что эльфийка примет подобное решение безоговорочно.
Что ж.
Тогда придётся действовать по обстоятельствам.
В любом случае, пусть лучше его обвинят в нарушении некоторых инструкций и положений, чем в пособничестве врагам Империи. А последнее непременно случится, если их тайная связь будет обнаружена.
-Ты можешь рассказать мне всё от начала и до конца. Как говорится, одна голова хорошо, а две – лучше.
Бешеный Пёс усмехнулся – он не слишком-то любил цитировать народные мудрости. Сейчас вот просто пришлось кстати.
Барон чуть наклонил голову и, вновь прижав к себе девушку, настойчиво поцеловал её, перестав на миг думать и рассуждать. Ему всего лишь хотелось ощутить близость её тела и тепло дыхания, забыться на пару мгновений...

- На улице говорили... Монастырь во Фресене... все-все умерли, - по-детски всхлипнула Мизеракль и потерла ладонями глаза, вытирая только выступившие слезы. - Я ведь из Фресена. Меня воспитывали в тамошнем монастыре. Когда я уходила из гильдии, я шла улицей. Люди громко обсуждали новости. Они сказали, что там был мор. Все, кто были в стенах монастыря, умерли. А правитель отдал приказ сжечь все тела. И не стали искать и интересоваться, почему так произошло? Теперь там лишь руины...
Эльфийка отвернулась, вытерла глаза, пару раз шмыгнула носом и, помолчав немного, вновь повернулась. Ей не хотелось сейчас устраивать затяжные истерики с впадением в маразм. Да и кому приятно, если твою боль увидят? Во всяком случае сейчас девушке захотелось отмотать время назад и скрыть все. Ну да ладно...
- В общем и целом, у меня теперь есть цель. Помоги мне, - снова прильнув к барону, эльфийка обвила его шею руками. - Помоги мне узнать, что там случилось. А я помогу тебе. Помогу во всем, о чем попросишь.
Это очень походило на соблазн. Но на самом деле, Мизеракль отчетливо поняла, что доверять может только ему. Как бы ни было сложно, Вольфгангу даже в голову не пришло просто сдать ее. А значит, ему можно верить. И эльфийка собиралась доказать, что тоже достойна доверия.

- Это же логично... – губы барона коснулись щеки эльфийки. Сейчас отчего-то было самым важным вдыхать запах её волос, слушать звуки голоса. Весь мир мог подождать.
Именно это и было самым важным критерием. Если можно отбросить – хоть на миг – дела, опасения, даже долг, то, стало быть, здесь есть над чем задуматься. И есть чего бояться – ведь бояться нужно не врагов, не стихийных бедствий – бояться нужно себя и своих слабостей. А при данном раскладе эта девушка явно становилась его слабостью.
-Если в каком-то районе вспыхнула эпидемия, то не стоит ждать, когда она захватит всю страну. Нужно действовать. Обычно жителей заражённых деревень сжигают в их собственных домах. Потом тех, кто этим занимается, уничтожают лучники... Тут ни намёка на жестокость. Лишь милосердие – к остальным жителям державы...
Как же хотелось взять её прямо здесь – и плевать на промозглый ветер, на шум разбивающихся о камни волн. Дать волю желаниям, забыть об усталости...
Отчего-то выходило так, что Мизеракль заставляла забыть его о благоразумии. Нет, Вольфганг не терял способности рассуждать, строить планы и трезво оценивать ситуацию, но ради неё он готов был рисковать. А этим могла бы похвастаться далеко не каждая женщина.
-Что ж, договор заключён.
Шаг в сторону. Так, чтобы эльфийка оказалась между ним и грубой кладкой стены. Как будто капитан Тайной Службы боялся, что девушка может передумать и вновь убежать, как недавно убежала из здания бывшей Гильдии.
-Я помогу узнать, что там случилось на самом деле. Тебе же придётся забыть о связи с мятежниками. Ты будешь... – ещё один отчаянно-горячий поцелуй, - только со мной. И тебе придётся играть роль моей пленницы. Иначе нас в два счёта выведут на чистую воду инквизиторы.

Пока Вольфганг объяснял все тонкости борьбы с заразой, эльфийка просто прикрыла глаза и подставляла лицо под губы. Она уже догадывалась, что ее просьба не останется безответной или неудовлетворенной. Мизеракль знала, что предлагает именно то, чего хотел бы ее барон. Полной и безграничной преданности. Но она уже давно выбрала для себя критерием жизни любовь, а узнав ее во всем многообразии, не собиралась отказываться. От такого дурак откажется.
Договор заключен...
Эхом отозвались в ее голове слова капитана. Девушка распахнула глаза и неожиданно улыбнулась. Камень, надолго придавивший мятущуюся душу, свалился, дав возможность вздохнуть полной грудью.
Спиной ее прижали к каменной кладке, жутко холодной, отчего мурашки побежали мелкой рысью по коже. Эльфийка поежилась. Но уже через секунду с готовностью откликалась на каждое движение рук и губ. То недолгое время, в течение которого они были врозь, показалось слишком уж затянувшимся. Эту паузу уже пора было прервать.
- Буду. Только с тобой, - прерывисто ответила Мизеракль, чередуя слова с поцелуями и недолгими, жадными вдохами. - Сыграю любую роль. Только помоги мне. И я пробуду с тобой рядом, сколько сам захочешь. Пока не прогонишь.
Это решение, эльфийка подозревала, может быть роковым. Но она знала особенности своей расы. Ей предстоит прожить многие столетия, а этот мужчина отпустит ее куда раньше.
Отвлекшись от дурманящего занятия, Мизеракль неожиданно рассмеялась:
- Значит, пленница? Эта роль мне знакома. И тебе тоже. Интересно, как восприняли бы эти святоши такие отношения между захватчиком и пленницей? Думаю, мне был бы каюк. Как и тебе.

Святоши... Собственно, как бы они ни восприняли их отношения, а добраться до офицера тайной службы – и уже почти родственника Императора – было бы не так уж и просто. Тем не менее – барон это прекрасно понимал – если они начнут копать особенно усердно, даже у него могут быть большие проблемы. Хорошо, если Магнус захочет потеснить влияние Ордена на территории Империи и земель, ей подвластных. А если нет? Если он решит сделать ставку не на выгодный военно-политический союз, а на монахов, что насаждают веру в Единого и по-своему укрепляют тем самым порядок в стране? Не пожертвует ли тогда властитель одним из своих слуг для того, чтобы демонстративно наказать за проявленную инициативу – ведь она, как известно, наказуема?
И всё-таки проблемы надо решать по мере их поступления. Пока что в Витаре я обладаю всему полномочиями человека, представляющего интересы Империи. И, если действовать с умом, то, даже нарушая законы и религиозные постулаты, можно давать всем понять, что именно эти интересы я и соблюдаю в первую очередь.
-Ну, скажем так, им пришлось бы попотеть, чтобы отправить меня на костёр. С теми, кто связал свою жизнь с Тайной Службой, всё куда сложнее, чем с простыми смертными. Задержать меня без санкции Императора – значит, как минимум, вызвать его недовольство. Всё-таки я успел зарекомендовать себя определённым образом. Звание капитана получить в этой структуре совсем непросто.
Бешеный Пёс вздохнул, слегка откинул голову назад, глядя на низкие своды потолка, глотнул солоноватый влажный воздух.
Если подняться по лестнице, то можно, наверное, выйти на площадку, увидеть под собой море – волны и облака до самого горизонта. Это и есть свобода? Так самая свобода, о которой они все говорят? Странно, о ней написано столько стихов, спето столько песен, отдано за неё столько жизней – а для меня она всегда оставалась лишь абстракцией...
-Нам, наверное, нужно вернуться в Гильдию. Только вот теперь тебе не стоит прятаться под капюшоном.
Вольфганг помолчал немного, в упор глядя на девушку. Что ни говорите, а игра стоит свеч. Она была нужна рядом. Хотя бы только для того, чтобы знать – на свете есть женщины, ради которых не страшно рисковать. Впрочем, конечно, не только для этого. И влечение, и страсть становились лишь острее, стоило осознать, что ты переступаешь черту, нарушаешь все правила.
Впрочем, объяснять можно, как угодно. Верным окажется только то, что я её хочу. А также то, что пройдя над пропастью без страховки, мы можем очень помочь друг другу. И даже если пройти не удастся... что ж, падение – это тоже полёт.
-А потом ты могла бы поговорить с Рейлин и убедить её стать более покладистой?

Близость моря опьяняла Мизеракль не меньше положения, в которое она угодила: быть зажатой между стеной и крепкой грудью... это валило с ног не хуже сладкого молодого вина. К тому же рубеж был преодолен, принятое решение дало свободу, которую эльфийка уже давно не ощущала. Она чувствовала себя счастливой и не в меру шальной, но пожалуй это делу не мешает. Скорее бодрит, приводит голову в порядок и заставляет мыслить быстро, решительно и нестандартно.
- Я в тебе абсолютно уверена. Мне хватило недолгого знакомства с тобой, чтобы понять, какой ты ловкий и на редкость везучий человек. Ведь там, на той поляне я готова была отрезать тебе голову. И отрезала бы ее... но вместо этого оказалась с тобой в койке. Ты очень необычный человек.
Да, Мизеракль считала, что выбрала на редкость уникального мужчину. Он был простым смертным, но порой казалось, что у него в запасе сотня жизней. И эльфийка боялась. Что все внезапно закончится. А ведь она знает, что когда-нибудь он состарится, ей же подобная судьба не грозит еще очень долго, впереди многие десятки, сотни лет без него. Поэтому жадность ее стала теперь неутолимой. До сих пор Мизеракль считала необходимостью выживания чистые не замаранные руки. Но резня на мельнице лишила ее этой иллюзии. Невозможно устроить столь кровавую битву и остаться нормальной. Она хотела быть благородной и обладать какими-то идеалами, но ее идеалом стал обычный смертный весьма далекий от образца благородства, но по-своему чуткий и даже заботливый. Хотелось спасать... Но спасти близких от болезни не удалось, даже ничтожной попытки не было дано. Так что теперь оставалось следовать лишь своим желаниям. И в эти намерения входила помощь Вольфгангу.
Поэтому услышав о просьбе барона, девушка не стала отвергать ее слету, а задумалась.
- Думаю, могла бы. Но это слишком рискованно. Если она заподозрит.. Даже не так, Рейлин, стоит ей услышать, как я ее уговариваю смягчиться по отношению к Империи, тут же сообразит, что случилось в Гвинде. Почему я прошу ее об этом. Любой бы сообразил. Она обозлится лишь сильнее. Ладно бы на меня одну, но она обозлится на вас. И неизвестно, что выкинет. Сейчас она спокойна достаточно, уверена, при этом не раз тебя удивила. А представь ее в гневе... Очень непредсказуемая и импульсивная особа.

-Да мне плевать на её гнев, - барон усмехнулся, шагнул в сторону, с явной неохотой оставляя Мизеракль. Заброшенный маяк был неподходящим местом для проявления чувств. Впрочем, где оно – подходящее место для их чувств, которые, пожалуй, и монахи, и сторонники республики сочли бы преступными?
Преступление – это всего лишь нарушение закона. А любой закон - условность...
Усмешка стала не слишком весёлой. Всё так. Условности тяготеют над ними, усложняя жизнь и порой обрекая на гибель. Но разве он не сам выбрал для себя такую судьбу – судьбу столь тесно переплетённую с Империей, с её законами?
Разумеется, сам. И мне приходится нарушать собственные правила. Хорошо хоть получается делать это с удовольствием.
Бешеный Пёс поднял плащ с пола, встряхнул его, сбрасывая пыль и песок.
-Меня могут искать, так что нам нельзя задерживаться здесь.
Хлыст, когда барон наклонялся, едва не выпал из-за пояса, но капитан успел придержать его за рукоять.
-Нужен хоть какой-то план действий. Хоть в общих чертах. На самое первое время. Импровизация – это, конечно, хорошо. Но, как говорится, лучшая импровизация та, что более тщательно подготовлена.
Он неторопливо накинул плащ на плечи.
-Кстати, возвращаясь к Рейлин. Ты неправа. Когда я её покинул, она была отнюдь не спокойна. Только что пришёл приказ Императора доставить её в столицу и сжечь на костре. Но пока что важно не это. В твоих словах есть здравый смысл. Если она почует подвох, то узнать где Вольности, будет ещё сложнее. А нам надо узнать, где эти грёбанные Вольности. Это будет означать благодарность и расположение повелителя, которые нам явно не повредят.
Он медленно подошёл к выходу – звук шагов гулко отдавался в заброшенном помещении, так и хотелось самому обернуться, убедиться, что они здесь одни.
-Мизеракль, ты должна понимать, во что ввязалась, заключив со мной договор. Нам придётся обманывать всех, убивать не ради идеи, а исключительно из соображений целесообразности и признать жалость к окружающим непозволительной роскошью.
Барон вовсе не имел намерения напугать эльфийку. Более того, он не собирался давать ей возможности отступить, отказаться от своего решения. Он просто информировал. И голос звучал вполне равнодушно, будто Вольфгангу уже удалось взять себя в руки, преодолеть внезапное и чересчур сильное стремление к близости. Разве что в интонациях проскользнула затаённая нежность – будто капитан говорил всё это без особого на то желания, попросту не имея возможности оградить девушку от последствий тех событий, что захлестнули их, будто водоворот.