Королевство Гвинд

"Помощница" не выразила никаких эмоций, ей самой было очень больно, хотя конкретно эта проблема ее не особенно заботила. Девушка настороженно осматривалась, принюхивалась и мелко дрожала от странного ощущения, которое беспокоило ее. Никогда доселе эльфийка не чувствовала ничего похожего, а потому названия дать не могла. Для нее смерть никогда не была чем-то ужасным, как таковым. Лишь просто завершение и начало, круговорот. А здесь чувствовалось нечто другое, от чего Мизеракль, словно беспокойный зверь, нервничала и дичилась.
Обращать внимание на колдунью или барона сил или желания не оставалось. Эльфийке хотелось, чтобы ее уже заперли куда-нибудь и оставили. А еще лучше - забыли о ней на неопределенное время. К тому же среди всего этого великолепия обстановки Мизеракль остро ощутила, какая она грязная. И почувствовала жуткую усталость.

Гейдара мило улыбнулась всем.
- Капитан, я думаю, что со всеми с кем суждено Вам встретиться, встретитесь обязательно, на то воля богов или более могущественных сил. Бассейны в вашем распоряжении, можете не стесняться и прямо сейчас окунуться в воду. Мои служанки помогут Вам расслабиться и получить удовольствие. – Она хлопнула в ладоши и в зал легким, почти плывущим шагом, вышли несколько женщин. Совершенно не возможно было сказать какого они возраста, но они были красивы. – Не беспокойтесь, они совершенно живые.



Потом подошла к эльфийке. – Я прикажу развязать тебя, если дашь обещание не делать глупости, в прочем, я думаю, так даже будет интересней. – Она хлопнула в ладоши и подошли двое стражников, которые, взяв ее отнесли к одному из бассейнов и опустили ее в воду придерживая, чтоб она не захлебнулась.

- Господин барон, помогите этой несчастной смыть с себя грязь. – Чародейка хохотнула и улеглась на подушки, ей поднесли вина и какие-то сладости.

Спокойно, Мизеракль, спокойно, пришло время подводить итоги. Убивать они тебя пока не собираются. Значит, пока стоит осмотреться и придумать, как выбраться. Будем воспринимать это как временную передышку.
Оценив обстановку, эльфийка поняла, что ее чары тут бессильны, жизненная энергия Природы тут была крайне ослаблена запахом смерти. И оружия не было, пока не было. От раздумий ее отвлекли речи колдуньи, которая решила сначала освободить ее, а потом оставить связанной, но выкупанной. Мизеракль неопределенно пожала плечами, не выражая протеста или согласия. Даже руки стражи не вырвали у нее и слова возмущения. Наоборот, погружение в воду вызвали своего рода облегчение. А чтобы самой себе своеобразным способом перекрыть даже возможность вести беседу с этой дьяволицей, эльфийка постаралась погрузиться в бассейн, оставив на поверхности лишь сверкающие бирюзой глаза, которые внимательно осматривали присутствующих. Но тоже по возможности, плечи удерживали крепкие руки стражников.
Господин барон, помогите этой несчастной смыть с себя грязь.
Изящно изогнутые брови Мизеракль поползли вверх от удивления, а в глазах, обратившихся к Вольфгангу появилась насмешка. Ради этого стоило вынырнуть и бросить:
- Вы предлагаете мыть других всем гостям или только почетным?
И снова погружение.

Взгляд голубых глаз скользнул по фигурам служанок… Это был взгляд истинного ценителя, весьма искушённого в вопросах женской красоты. Впрочем, сейчас Вольфганг пребывал в том состоянии, когда не стал бы особенно капризничать в выборе прислуги – в конце концов, эти женщины были призваны лишь помочь раздеться и слегка расслабиться после долгого пути. Бешеный Пёс, ни чуть не смущаясь, позволил снять с себя плащ, потом, усевшись на один из мягких бархатных пуфиков, сапоги, ремень, на котором держался меч в ножнах, сорочку, а, чуть привстав, и нижние штаны. Охота чародейке понаблюдать, так пусть и понаблюдает. Капитан был не против.
Шагнув босиком по ворсистому ковру, он приблизился к одному из бассейнов, присел на бортик, чувствуя, как одна из девиц начала массировать ему плечи, в пол-оборота повернулся к Гейдаре.
-Да мне без разницы, какие они. Я не моралист, сударыня. Они чертовски привлекательны – мне этого довольны. Не думаю, что, освободив меня, вы станете доносить на моё поведение Императору. Не вижу смысла.
Бешеный Пёс плюхнулся в бассейн, подняв волну брызг, окунулся с головой, смывая с себя пот, кровь врагов и пыль, и только вынырнув, протерев глаза и смахнув с лица мокрые волосы, услышал последние слова Гейдары.
-Как вам будет угодно!
Отчего бы и не потешить колдунью зрелищем? Фон Гройэль был обязан ей жизнью.
Выпрыгнув из бассейн и оставляя после себя на ковре мокрые следы, Бешеный Пёс приблизился ко второму водоёму, куда стражники окунули связанную эльфийку.
-Поосторожнее, парни.
Уверенный, что после слов хозяйки те не станут мешать ему, он жестом приказал им вытащить девушку из воды. Потом протянул руку, нетерпеливо щёлкнул пальцами, недвусмысленно давая понять, что хочет получить хоть какое-то оружие, хоть кинжал, хоть саблю. И когда в его ладонь вложили нож с резной узорной рукоятью, улыбнулся.
- Ты мне так и не сказала своё имя. Мне кажется, пришла пора познакомиться поближе.

Эльфийка во все глаза смотрела на освобождающегося от одежды барона и невольно прижалась к бортику. Отфыркиваясь от воды, угодившей от неожиданности в нос, она встряхнула мокрой головой и отвернулась. Хотя было немного любопытно. До сих пор у Мизеракль были лишь случайные столкновения с мужчинами, а такого вообще никогда не происходило. Эльфийка сама себе удивлялась, смущения она сдержать не смогла. Отвернувшись, девушка постаралась нырнуть как можно глубже, насколько позволяли ее "тюремщики". Слухом она улавливала, что барон решил-таки искупнуться. Воспользоваться помощью служанок.
Что же, боги вам в помощь, господин Вольфганг фон Гройэль...
И тут ее стали вынимать из воды, Мизеракль протестующе дернулась и стряхнула мокрую прядь, прилипшую к лицу. Устроившись поудобнее на бортике, эльфийка уставилась в пол. Ленивый взгляд искоса и исподлобья она метнула, когда услышала голос барона, обращающегося к ней. Без одежды наверное было несравнимо удобнее. А уж с ножом-то...
Сейчас не время кусаться, Мизеракль. Попробуй для начала беседу, прежде чем...
Но внимать голосу разума было все сложнее и сложнее. Как только он оказался слишком близко, девушка вся как будто подобралась, и хотя на ней были веревки, это было очень похоже на подготовку к прыжку или нападению.
Мне кажется, пришла пора познакомиться поближе.
Выражение лица эльфийки на секунду изменилось с подозрительного на непонимающе-раздраженное. Она и правда не понимала, о чем толкует капитан. Мизеракль никогда не принимала в расчет свою внешность, а привыкнуть к мужским повадкам просто не успела. Она слышала о них, но это было давно. Да сейчас для нее это значения не имело.
- Раз уж мы припоминаем прошлое, развяжите меня. Будет вам имя. Нож лучше убрать. Это хороший совет.

Гейдара лежала на шкурах и не спеша, пила вино, присоединяться к этим развлечениям ей пока было лень. Она с некоторым интересом наблюдала, как раздевают барона, но вот получала она ли удовольствие, было не понятно. Глаза были все также холодны и не выражали никаких эмоций.
- Господин Вольфганг, зачем мне доносить на Вас? Мне нужны ваши связи, ваш ум и ваши люди. Да и Вам тоже рассказывать о том, что у меня твориться и чем я обладаю, тоже не принесет выгоды, не правда ли? Думаю, что нам вполне устроит некоторые соглашения, я Вам и Империи, а вы барон – мне. Но о делах потом, пока наслаждайтесь и отдыхайте.- Чародейка кивнула стражникам, давая понять, чтоб те выполняли указания гостя. - Капитан, осторожней, обычно ушастые бывают дикими как кошки. У них всегда острые зубки и ноготочки!

Потом обратилась к эльфийке. – На твоем месте я просто бы расслабилась и по возможности получила удовольствие. – Гейдара ехидно улыбнулась. Потом опять сказала барону. – Может быть девушкам помочь Вам? Они могли бы подготовить эту дикарку, сделать для Вас, ее более сговорчивой?

-Я люблю несговорчивых дикарок, сударыня. Но ваши прислужницы пусть будут наготове, на всякий случай.
Вольфганг кивком поблагодарил воина за поданный нож, сделал ещё шаг, оказываясь так близко к эльфийке, что мог бы коснуться губами её щеки, если бы ещё немного подался вперёд.
-Ты думаешь, я собираюсь угрожать тебе? Да брось. Для этого здесь и так много вооружённых людей. Или не совсем людей, не суть. Я же как раз намеревался выполнить твоё пожелание, ещё до того, как ты его высказала.
Да и она сама не человек. Орден Детей Света очень бы этого не одобрил. А уж если узнает Гретхен…
С другой стороны, как она узнает? Гейдара всё верно говорит. Нам нет смысла выдавать секреты друг друга.
Девушка была рядом, прямо перед ним. Такая беспомощная со связанными руками и в окружении солдат Гвинда. Сама мысль о том, что она может оказаться опасной, выглядела абсурдно.
-Моё имя и звание ты знаешь, так что представляться, я думаю, будет излишним.
Он едва сдержал смешок. Действительно, было весьма забавно разыгрывать сцену светского знакомства, стоя совершенно раздетым перед мокрой и скрученной верёвками эльфийкой.
Он протянул руку, подцепил кончиком лезвия верёвку. Чуть помедлил, заглядывая пленнице в глаза.
-Ты слышала, что сказала наша хозяйка? Сейчас я уберу нож, а ты за это пообещаешь мне не изображать из себя дикую кошку? Договорились?
Впрочем, ответа он не дождался. Одно уверенное движение – и путы были перерезаны.
А она красивая…
-Так как тебя зовут?

Мизеракль не любила, когда о ней говорили так, будто она ничего не слышит и вообще не присутствует при беседе. От гнева щеки вспыхнули ярким румянцем.
- Но вы не на моем месте, сударыня. И никогда не будете на нем, - отрезала эльфийка в ответ Гейдаре и перевела взгляд на барона. Было нелегко все время концентрироваться на них обоих, но на данный момент это были ее единственные противники. Остальных девушка не принимала в расчет, с ними она могла справиться без особого ущерба.
Пока не время нападать... Потом, чуть позже... Когда никто не ждет... Посмотрим, чего они вообще от меня хотят...
Неловко отклонившись от лица Вольфганга, эльфийка раздраженно дернула плечом. Ей вообще не нравилась вся эта беседа. Что за странный плен. Купание - вынужденное, хотя Мизеракль могла бы и добровольно это сделать, разговоры - странные и тоже по-своему вынужденные, намеки непонятные. Да и близость капитана странным образом смущала эльфийку и вынуждала - опять! - нервничать. Чтобы хоть как-то отвлечься, Мизеракль излишне резко заметила:
- Я и не думала, что вы будете мне угрожать. Я думала о том, что с ножом мне было бы гораздо спокойнее. Но как знаете... если вы в себе уверены... - в голосе насмешки не было, угрозы особой тоже. Возможно, это была неудачная шутка. Но пленница не собиралась подсказывать. Она лишь нетерпеливо подставила руки, чтобы поскорее избавиться от веревок. Тонкие запястья сильно ныли, а ноги уже основательно затекли.
Чик - и веревки спали. Мизеракль не торопилась отвечать, она медленно поднялась, давая возможность кровотоку восстановиться, а мышцам размяться хорошенько.
- Вы позволите? - эти слова не были просьбой, девушка уверенно обошла барона и с тихим всплеском нырнула в бассейн. Вынырнув и откинув налипшие на лицо волосы резким и изящным движением головы, эльфийка улыбнулась от удовольствия и стала методично смывать с себя грязь, кровь и пот.
- Вы не ошиблись. В вашем представлении я действительно не нуждаюсь. Только она, - девушка сделала легкий кивок в сторону Гейдары, не поднимая глаз, - ваша хозяйка. Я здесь не гость, и хозяев у меня сроду не было.
Подняв наконец взгляд на капитана, эльфийка еще раз улыбнулась, сдержанно и скорее отдавая дань вежливости, нежели искренне.
- Меня зовут Мизеракль. Не могу сказать, что рада с вами познакомиться.

Гейдара не вмешивалась в разговор, просто наблюдала за действиями барона и эльфийки. Стража и девушки, которым она приказала следить в оба глаза за ними, были исполнительными, умными и внимательными.

На слова девушки и ее грубость пока ее только веселили, но кто знает, сколько она будет терпеть это? Тут и барон не сможет помочь этой упрямой девице.

-Каждый, чьим гостеприимством мы пользуемся – наш хозяин, - почти примирительно проговорил Бешеный Пёс, совершенно не думая производить впечатления на чародейку. При всей его склонности к внешним эффектам и стремлению использовать ситуацию в собственных целях, в данный момент он был слишком поглощён наблюдением за купающейся девушкой, чтобы быть неискренним. – Так что не придирайтесь к словам, Мизеракль, - он проговорил это имя медленно, словно боялся ошибиться – или желал получше его запомнить. Нож он вернул обратно воину, что совсем недавно протянул его Вольфгангу, а потом повернулся к Гейдаре. – Знаете, сударыня, я очень благодарен вам за предупреждение. Как и за возможность пользоваться такой исполнительной прислугой, как ваша. – Он вёл себя так, словно был одет по последней моде и встретился с чародейкой на каком-нибудь приёме в столице Империи – учтивый тон, обычная самоуверенность, немного небрежные движения. Капитан чуть помедлил – и шагнул в фонтан. Вода была прохладной, чистой и совсем прозрачной. Одно удовольствие погрузиться в неё, почувствовать, как она касается усталого тела, смывает тревоги и печали, уносит прочь неудачи и сомнения.
-Радость – понятие относительное, - он приблизился к эльфийке, прекрасно зная, что и колдунья, и её люди не спускают с них глаз. Да без разницы! Всё слишком напоминало чудной сон, чтобы относиться к происходящему серьёзно. Калейдоскоп промелькнувших событий мог бы притупить бдительность у кого угодно – даже у офицера Тайной Службы. Плен, долгий путь по лесу, раздумья на мельнице, нежданное освобождение, бой, больше походивший на резню, перемещение через портал - и этот изысканный дворец. Ничего удивительного в том, что хотелось отпустить свои чувства на свободу, дать волю инстинктам. Тем более, что и повод для подобного поведения в лице Мизеракль был достойный. – Сейчас вы не рады, а завтра будете благодарить судьбу за подобную встречу. Готов золотой на это поставить.
Протянув руку, фон Гройэль схватил девушку за плечо и резко, с силой дёрнул на себя, старясь при этом покрепче её обнять – дабы не вырвалась – и прижимаясь к её губам настойчивым долгим поцелуем.

Отмывать грязь Мизеракль старалась быстро, ей не хотелось находиться долго в воде, тем более в присутствии всех этих людей. Ей не нравилось быть на виду у Гейдары, которая к тому же явно наслаждалась представлением. А барон только подыгрывал ей. В отличие от них эльфийка не привыкла выступать на публике и сейчас пыталась уменьшить накапливающуюся ярость в груди. Все быстрее она стирала липкие и бурые пятна.
- Я не напрашивалась в гости, - буркнула Мизеракль, оттирая присохшую к коленке кровь. – Так что не требуйте от меня деликатности…
Она едва успела договорить. Плеск воды отвлек ее, эльфийка обернулась и уперлась взглядом в обнаженную мускулистую грудь, которая быстро приближалась к ней. Даже рвануться в сторону не было времени, девушка дернулась вперед, а сильные руки резко развернули ее и прижали к телу. Барон не любил терять зря время. А Мизеракль еще и помогла ему, подняв испуганное лицо. Горячие губы накрыли ее рот, прохладный от воды. Эльфийку окатило жаром, томлением и слабостью, которые были не знакомы ей прежде. Пытаясь удержаться и не соскользнуть под воду, девушка уцепилась за крепкую шею Вольфганга и с силой стиснула ее. Впрочем, это единство длилось не долго. Надо сказать, в жизни Мизеракль существовали только материнские поцелуи, и они не имели ничего общего с мужскими. Эльфийка не знала их, и сейчас ее щеки вспыхнули красноречивым румянцем. И все от того, что она стоит… да что там, практически виснет на мужчине, что ее целуют и это довольно приятно. Мизеракль даже забыла, что у нее есть возможность сопротивляться. Поэтому неизвестно сколько времени она просто прижималась к груди барона, не пытаясь даже оттолкнуть. Но все же очнулась и испытанные чувства ей не понравились, у Мизеракль началась самая настоящая паника, а потом появился и былой гнев на того, кто заставил ее все это перенести, прочувствовать, кому в вину она ставила все свое смятение. Сначала она разомкнула руки и попыталась оттолкнуть его, но стальное кольцо рук оставляло мало пространства для сопротивления. Мизеракль не растерялась, четким движением она опустила пятку на пальцы ноги Бешеного пса и немного развернула ступню.

Сколько она такого видела, невинные девушки, которых мужчины заставляли любить их. Это в ее дворце, было вполне привычным делом. Стражи тоже должны получать достойную плату, но для особых гостей надо было и товар получше и обслуживание на высшем уровне. Чародейка скучающе посмотрела на барона и эльфу, для нее лучше было бы другое зрелище, которое могло возбудить в ней кровь, жестокость и жажду крови. Этого ей не хватало. Орки, вот кто мог бы сейчас ее повеселить, но… барону нравится так развлекаться, ну что же, он гость и ему пока позволено многое. Пусть пока отдыхает, веселится и получает удовольствие.
В зал вошел один из стражей и шепнул ей что-то на ушко, она кивнула, резко встала и дав знак своим слугам остаться и выполнять приказы гостя, быстро удалилась.

Бешеный Пёс ожидал сопротивления. Криков, отчаяния, ненависти – и когда эльфийка обвила его шею руками, прижимаясь к груди, почти не поверил в происходящее. Но факт оставался фактом – девушка не отвечала на его поцелуи, но и не старалась ускользнуть, прервать этот пьянящий момент внезапной близости. Руки Вольфганга скользнули ниже, едва ли не до боли сжимая её бёдра, а мысль о том, что подобные отношения с представителями её расы считаются в Империи предосудительными, лишь подхлёстывала желание. В конце концов, правила существуют, чтобы их нарушать. И уж кому, как не капитану Тайной Службы, стоит иногда перешагнуть через все запреты, пользуясь своим положением?
Хотя все эти рассуждения оказались всего лишь вспышкой эмоций – логики в них практически не было, как и холодного расчёта. Барон забыл о присутствии Гейдары и её слуг – точнее говоря, никто, кроме Мизеракль его попросту не волновал теперь. У фон Гройэля было немало женщин, и теперь он не мог не понять, что до него эта эльфийка вряд ли имела дело с мужчинами столь близко. Её невинность лишь обостряла чувства, подогревала стремление взять её прямо сейчас, овладеть этим телом, не раздумывая и не медля… Дальнейшее тоже было неожиданностью – как в первый момент и внезапная покладистость девушки, что совсем недавно угрожала ему, натянув тетиву лука. Боль был слишком острой, и барон едва удержался на ногах и не плюхнулся на дно бассейна. Руки он, само собой, разжал, чтобы схватиться за бортик. При этом Вольфганг поднял тучу брызг, что выплеснулись на расстеленные на полу шкуры. Первым порывом было ударить строптивую девицу. Он уже сжал кулак и даже замахнулся – но почти в последний момент остановил движение. Это тоже оказалось не рассчитанным действием – скорее уж очередным порывом. Отчего-то хотелось, чтобы она смотрела на него без страха и ненависти. Сам не мог пока понять – отчего…
-Вы, сударыня, были правы. Чего взять с дикарки…
Он обернулся через плечо на хозяйку дворца, однако Гейдара уже удалилась. Правда вот, слуги остались.
-Развязать тебя было глупостью. Каюсь. Если не хочешь, чтобы тебя снова обмотали верёвками, иди сюда. Нам нужно поговорить.
Барон вылез из бассейна и, чуть прихрамывая, отошёл к разложенным на полу подушкам, бросив не глядя:
-Принесите, пожалуйста, вина и какой-нибудь еды. А если эта красавица не подчиниться, притащите ко мне силой.

Потрясенная Мизеракль с ужасом смотрела на барона, невольно отступив от него. Она неосознанным жестом поднесла руку к губам, чуть припухшим и покрасневшим, и дотронулась до них, как будто прикрывала от новой "атаки". Совершенно новые чувства ошеломили ее, эльфийка скорее инстинктивно, чем осознанно, сжалась, когда Вольфганг занес руку для удара. И снова не подумала о защите. Просто сжалась и зажмурилась на мгновение, с удивлением обнаружив потом, что не будет никакого удара.
Молчаливо провожая взглядом мокрую спину, Мизеракль чуть не пожалела, что обошлась с ним так круто. Хотя по идее такая боль должна была пройти скоро, в ближайшее время...
О чем я только думаю! Это было... невыносимо!
Эльфийка встряхнулась, сбрасывая с себя оцепенение, и медленно последовала за бароном, на ходу успокаиваясь, приводя чувства в соответствующую норму, что было нелегко. Сердце билось очень быстро, дыхание все еще оставалось неровным, а мысли немного путались. Мизеракль все еще не могла осознать того, что Вольфганг осмелился на такой поступок. И величает ее после всего этого дикаркой!
- Вы ошибаетесь вдвойне, сударь, - подала она наконец голос, который звучал достаточно сдержанно, несмотря на волнение, бушующее в душе. Владеть собой эльфийка умела. - Я не дикарка. Мне было дано самое лучшее воспитание, а значит во мне мало дикого. Скорее, я более свободна, чем вы, - Мизеракль также сдержанно улыбнулась, но от этой улыбки веяло холодом. Опускаясь на подушки, девушка машинально расправила складки мокрой юбки и строго взглянула на Вольфганга, словно упрекала в само собой разумеющейся глупости. - Что касается моего обещания... Просто вы... удивили меня, - давая это объяснение, эльфийка запнулась, подбирая подходящее слово, не зная, как охарактеризовать все свои эмоции. - Эта была неосознанная защита, как если бы вы выхватили меч при внезапном появлении противника. Если вы не будете делать ничего неожиданного, я тоже буду вести себя по мере сил спокойно.

В общем-то Вольфганг не был уверен, что прислуга станет безоговорочно выполнять его пожелания – он не слышал распоряжения Гейдары на этот счёт и мог лишь предполагать, что к нему как к почётному гостю проявят уважение. Так оно и случилось – эльфийку не нужно было тащить силой, девушка сама пошла за Бешеным Псом, а вот вина, фруктов, мягкого хлеба и аппетитного сыра им принесли в избытке. Одна из прислужниц поставила поднос рядом с капитаном Тайной Службы и с поклоном отошла.
-По-вашему, было от чего защищаться? Перестаньте, Мизеракль, вы же должны понимать, что я не желаю вам ничего плохого. Желал бы – отдал бы оркам на потеху, как предложила наша хозяйка, - лично наполнив два хрустальных бокала, фон Гройэль подал один из них собеседнице, лаская взглядом голубых глаз её тело, контуры которого обрисовывала мокрая одежда. – Мы с вами познакомились весьма необычно. Но, тем не менее, знакомство это стоило бы отметить. Как видите, я незлопамятен. И готов простить и ваше желание меня убить в доме витарского мэра, и вашу теперешнюю… - он хмыкнул и пригубил красного вина, оценивая букет. Кивнул, давая понять, что более чем доволен. – Защиту… Пейте, клянусь честью имперского офицера, напиток божественный.
Признаться, барон был безумно голоден. Если бы не эльфийка, он бы, не медля, отдал должное и выпивке, и кушаньям, не разыгрывая из себя гурмана. Это на столичных приёмах есть смысл показывать свои манеры и хвастаться аристократическими замашками. А сейчас он только сбежал из плена, и ему попросту хотелось жрать и пить. Но… Вольфганг с удивлением понимал, что желает произвести впечатление на эту девицу ничуть не меньше, чем в своё время на Гретхен. Должно быть, это был мимолётный каприз, следствие странного стечения обстоятельств и их действительно необычной встречи. Однако факт оставался фактом – фон Гройэль не спешил давать себе волю и набрасываться на яства.
-Я бы посоветовал вам снять мокрое платье. Готов поспорить, что невольницы принесут вам другую одежду, стоит только сказать. Госпожа Гейдара весьма радушно принимает нас и не откажет в подобной малости. – И, чуть привстав, он протянул свободную руку, чтобы взяться за шнуровку на груди Мизеракль и помочь раздеться.

Мизеракль внимательно смотрела на Вольфганга, словно приглядываясь и оценивая его поведение. Будет ли он повторять свои попытки? Ее руки нервно теребили край порванной юбки, которая облепила ноги выше коленей. Это было мало того, что неудобно, ко всему прочему заставляло испытывать неловкость. Девушка постоянно то краснела, то бледнела от смущения.
- Не поймите меня неправильно, сударь, - Мизеракль собиралась сказать то, отчего вспыхнула до корней волос. Потупившись, эльфийка на удивление спокойно, не дрогнувшим голосом пояснила, - для меня такая ситуация нова. И я не уверена, что у вас было право меня... целовать.
Собрав всю свою силу духа, девушка смело подняла голову и бросила прямой открытый взгляд, похожий на вызов. Эльфийка обладала гордостью, от которой не собиралась отказываться ни за какие блага. И уж тем более из-за такого мелочного чувства, как страх.
- Наше знакомство было необычным, согласна, - и тут на лице Мизеракль появилась теплая улыбка, она словно была готова засмеяться. Хотя ее следующие слова были не такими уж веселыми. - Но знакомиться с вами через ваших святош и с помощью костра было бы еще необычнее. И неприятнее. К тому же чтобы вы не подумали, я не стала бы стрелять в вас тогда. Это был блеф. Вы не угрожали моей жизни, а значит это было бы убийство, - девушка была серьезна и говорила от чистого сердца. Она тогда действительно не собиралась стрелять. Ведь уничтожение чужой жизни требует особого мужества и уникальных обстоятельств. Как на поляне. Тогда Мизеракль чувствовала, что спасает свою жизнь с каждым ударом кинжала.
От воспоминаний эльфийка вновь побледнела. Чтобы скрыть свою горечь и ужас, девушка взяла бокал и отхлебнула солидный глоток. Она так нуждалась в этом. Правда, Мизеракль не думала о том, насколько это вино крепкое, сейчас это было неважно.
Углубившись в свои мысли, Мизеракль прослушала предложение барона раздеться, эльфийка вздрогнула, хотя не испугалась. Ее бирюзовые глаза расширились сначала от удивления, а потом - от возмущения. Девушка не собиралась допускать новые прикосновения.
- Я не буду раздеваться при вас! Иначе купалась бы не в одежде! - в ее голосе звучала настоящая паника.

-Отчего же? – барон, наконец, выпил своё вино – залпом, с явным наслаждением, чувствуя, как оно растворяется в крови и дарит приятную лёгкость. – Что за церемонии? В конце концов, просто глупо сидеть в мокрой одежде. Что же касается прав… - Вольфганг отломил кусок хлеба и, положив на него ломоть сыра, с аппетитм закусил. – То мы находимся на войне. Посмотрите со стороны – вы оказались там, где ведутся боевые действия. И стали помогать мятежникам. Блефовали вы или нет – неважно. Вы с оружием в руках выступили на стороне врагов империи… - он отпустил шнурок, что стягивал на груди платье эльфийки, но и не подумал отодвинуться. Её улыбка и впрямь не была враждебной, как показалось Бешеному Псу? Сам он не мог поручиться, хоть и пытался в это поверить. – Можно откровенно? Вы очень красивы, Мизеракль. Настолько красивы, что нетрудно потерять голову, глядя на вас. Если я пообещаю, что вам никогда не будет грозить ни встреча со святошами, ни костёр, то… вы проявите благоразумие и не станете больше вести себя, как дикарка?
Барон рассмеялся, но глаза его оставались серьёзными. Было очень сложно вести этакую непринуждённую беседу, лежа раздетым на подушках рядом с девушкой, близость которой была притягательно-опасной и оттого ещё более завораживающей. Вольфганг определённо хотел её, и желание это было куда сильнее благоразумия.
Если кто-нибудь всё-таки донесёт Магнусу, то… я скажу, что это такая система проведения допросов. В конце концов, нам ведь действительно надо узнать, откуда взялась эта эльфийка, и не думают ли её сородичи сюда пожаловать…
Но вопреки всем расчётам, капитан думал сейчас не об интересах Империи, а лишь о том, как ему хочется стянуть с Мизеракль намокшее платье и ощутить под своими руками нежную кожу.
-И потом признайтесь, вам ведь это понравилось. Оставьте в покое все догмы, которым вас учили, забудьте о приличиях. Они ведь лишь усложняют нашу жизнь. Так или иначе, я всегда получаю желаемое. Но ведь будет куда лучше, если это случится к обоюдному удовольствию, не так ли? – плеснув себе ещё вина, барон вновь опустошил бокал, поставил его на поднос и, чуть понизив голос, попросил. – Раздевайтесь…
Как ни странно, пока что его слова прозвучали действительно как просьба. Он и сам не заметил, когда заговорил с эльфийкой на равных, употребляя обращение «на вы». Всё выходило как-то само собой, без обдумывания и далеко идущих планов. И фон Гройэль прекрасно понимал, насколько это неправильно – видеть в ней не врага, не низшее существо, как учат монахи, не занятную игрушку. Понимал, но… не пытался себя остановить.

От бурлящих чувств Мизеракль сделалось нехорошо, она никак не могла разобраться в том, что чувствует. Это была самая необычная ситуация, в которую она когда-либо попадала. И знать, как себя вести при этом девушка не знала. Приходилось "двигаться вслепую", реагировать лишь так, как подсказывает ей интуиция и былой опыт. Сейчас надо было слушать и отвечать. А эльфийка была прекрасным внимательным и терпеливым слушателем, не перебивала и не отвлекалась. И все же когда барон заговорил о костре и святошах, Мизеракль гордо вздернула подбородок, выпрямившись и поменявшись в лице. Былая надменность первородных воскресла.
- Послушайте, если вы думаете, что на меня подействуют угрозы... - эльфийка подняла брови, будто услышала несусветную чушь. - Я сказала, что встреча с костром была бы неприятной. Это правда. Но есть нечто такое, что не променяешь на жизнь. И к тому же, я живу гораздо дольше вас и давно научилась не бояться смерти. Даже самой страшной. Так вы не образумите меня.
Мизеракль говорила правду, она знала и боль, и страх слишком хорошо, чтобы доверять им свою жизнь. И все же встать и попытаться уйти она не могла, чересчур ее затрагивало то, что говорил фон Гройэль. Почему-то эльфийке казалось, что сейчас ему не хочется давить на нее, или почти не хочется. Она удивлялась тому, что ее уговаривают, Мизеракль уже готовилась обороняться. Заранее зная, каким опасным может быть барон Вольфганг фон Гройэль, нельзя было даже предположить, что в его голосе ей почудится мольба.
С одной стороны, эльфийка чувствовала сильное желание забыть, как он и говорил, обо всем на свете и раскинуться даже нагой на этих мягких подушках, поддавшись удивительным и непонятным чувствам, которые ей были незнакомы до сих пор. Растревожившие. Но с другой - дело было не в догмах, а желании остаться собой. Та незнакомка, красивая и слабая, Мизеракль не видела себя такой. Не хотела ею быть.
- Я не могу, - обронила эльфийка, закрывая на миг глаза так, словно говорить ей ужасно тяжело. Вновь взглянув на барона, она повторила: - Не могу. Даже если обещала. Жизнь не состоит только из удовольствий. И я не красива, вы же меня совсем не знаете... и ни капли не любите, - тяжелый разочарованный вздох вырвался из груди девушки, она покачала головой, - так не должно быть. Нет. Не должно.

-Для того, чтобы любить, не обязательно знать… - барон никак не мог понять, говорит ли эльфийка откровенно или играет с ним. Как определить, что у неё на уме? Это же не обычная женщина – не придворная дама, не крестьянка. Ведь действительно – она живёт на этом свете куда дольше, чем сам капитан. А значит и опыта ей не занимать. И обвести вокруг пальца мужчину, которого по воле случая так тянуло к ней – вообще пара пустяков. Так?
-Да и что такое любовь? Нет, я не хочу сказать, что она ничего не значит для меня. Напротив – без любви эта жизнь не стоит и медяка. Однако узнать её можно не всегда. Иногда кажется, что она у тебя в руках. Но ты разжимаешь пальцы и видишь лишь пустоту. А иногда ты упорно не желаешь её замечать, хотя она находится прямо перед тобой…
Так. Но отчего-то Вольфганг был уверен, что в подобных играх у него куда больше опыта. Уверенность эта не основывалась на фактах – виной всему было лишь смутное ощущение, что подобно лёгкому вину огнём растекалось по жилам. Такое ощущение не может врать. Оно будоражит, сбивает с толку, но вместе с тем выводит, как это ни парадоксально, в нужном направлении.
-И вы действительно красивы, Мизеракль. Это была не угроза. Угрожаю я не так. – Барон вновь постарался улыбнуться. Возбуждение, охватившее его, было всё сложнее сдерживать. Его влекло к этой девушке – несмотря на все преграды и запреты, а, скорее всего, и благодаря им. – Я всего лишь предложил сделку, не больше. Но там, где речь заходит о любви, сделок не может быть.
Какая любовь? Бешеный Пёс намеревался лишь развлечься. Но выходило так, что фарс становился реальностью.
Само собой, человек вроде него вряд ли мог бы поверить в любовь с первого взгляда. Да и со второго тоже. Ведь в жизни фон Гройэля всё было определено – место при дворе, служебные обязанности, будущий брак с Гретхен. Но между тем, не веря, не думая и не предполагая, он начинал следовать правилам, что навязывала ему эта девица с бирюзовыми глазами – и здесь было слишком много недомолвок и непонятных для Бешеного Пса моментов, чтобы разобраться хотя бы в самом себе.
-Жизнь состоит не только из удовольствий. Но иной раз всё-таки стоит забыть обо всём остальном.
Неожиданно для самого себя Вольфганг привлёк Мизеракль к себе, обхватив левой рукой за талию, а правой поднимая мокрую юбку. При этом он прижимал своим весом девушку к разложенным на полу подушкам и целовал куда придётся – волосы, шею, подбородок.
Это было всего лишь очередным порывом, но порывом настолько сильным, что сам барон не сумел ему противостоять.

Молчание стало истинным кредо для Мизеракль, ей не хотелось говорить да и ни к чему это было. Эльфийка не понимала, почему барон говорит все это. Может быть, он и правда когда-то любил... Но сейчас она ему не верила. А как поверить, когда этого человека она недавно считала самым опасным зверем?
Мизеракль казалось, что Вольфганг находится действительно под властью чувства, которое ей было сложно понять и определить. Она никогда наверное не испытывала ничего подобного. Да и зачем? Сходить с ума? Нет, безумие всегда казалось эльфийке опасным и страшным состоянием, от которого почти невозможно защититься. И чтобы не потерять связь с реальностью, чтобы сам Бешеный Пес о ней не забыл, Мизеракль почти всегда откликалась на каждое его слово. Но слова были сдержанны, сухи и невыразительны. Девушка говорила почти без эмоций.
- Я не знаю любви, вы говорите бесполезные вещи, - эльфийка подняла на барона бирюзовые глазищи, в них все еще плескалось разочарование. Она все крепче уверялась в том, что фон Гройэль не верит сам в то, о чем говорит. Да и зачем? Просто рассуждения... Чтобы запутать, сбить с толку.
- Да, вы действительно предложили сделку, вы ее всем предлагаете? Предпочитаете решать дело миром, - Мизеракль роняла слова задумчиво, будто ей совсем все равно было, что там для себя решил барон. Она... а она тоже для себя решила. В какие рассуждения бы ни пускался ее собеседник, девушка решила посмотреть и послушать, каким же будет вывод.
Жизнь состоит не только из удовольствий. Но иной раз всё-таки стоит забыть обо всём остальном.
Сильные руки поймали ее, Мизеракль рванулась и только добилась того, что услышала треск ткани, приглушенный такой. Это рвалось что-то из ее и без того лоскутной одежды. Прижатая к полу, эльфийка старалась уворачиваться от губ Вольфганга, но получалось плохо. Ему, похоже, было все равно что целовать. Тогда девушка решила попробовать привести его в чувство. Ее свободная правая рука скользнула по груди и шее, накрыв потом щеку. Как только губы в очередной раз стали свободны, Мизеракль приподнялась, по сути прижавшись плотнее к мужчине и громко сказала прямо в ухо:
- Прекрати! Отпусти меня!

Барон в общем-то не старался разорвать на Мизеракль платье – это вышло само собой. Но, услышав треск ткани, он понял, что это именно то, что нужно. Если эльфийка не желала раздеваться, то ей нужно было помочь. Всё просто… Между тем, именно сейчас отчего-то хотелось не преодолевать сопротивление, не срывать силой поцелуи с её губ, не навязывать свою волю, а чувствовать ответный трепет её тела и видеть, что в ней пробуждается такое же желание и такая же страсть. Все разговоры можно было отложить, ведь в любом случае слова обычно ничего не решают. Решает взгляд – тем более что эти бирюзовые глаза заставляли как-то уж слишком сладко сжиматься сердце – прикосновения, запах волос…
Сказанное эльфийкой не произвело желаемого эффекта. Зато вот то, что девушка сама потянулась к нему, прислоняясь ещё теснее, так, что барон смог ощутить, как бьётся её сердце, решило дальнейшее. Он лишь чуть вздрогнул от звука её голоса, точнее, оттого, что голос этот прозвучал столь неожиданно громко. А в следующий момент уже осознанно рванул вниз платье, сжав ткань у самого горла и совершенно не обращая внимания на шнуровку – без ножа проще было разорвать одежду, чем воевать с этими завязками.
Бешеный Пёс был уверен, что сейчас в Мизеракль говорят природная стыдливость и, возможно, страх. А их не трудно преодолеть, сделав самому выбор за девушку. И впоследствии она ещё поблагодарит капитана…
Фон Гройэль вновь прижал её к полу, понимая, что как бы он ни выдохся за последние сутки, сил на то, чтобы удержать пленницу у него должно хватить. Стараясь освободить от платья плечи и грудь эльфийки, барон постепенно смирял свой порыв – он пытался действовать не напористо и грубо, а почти ласково. То есть, скорее, это выходило само собой – он просто мешал ей вырваться, ускользнуть, но не причинял боли, а поцелуи, нетерпеливые и горячие, становились если не осторожнее, то, пожалуй, нежнее.
-Всё будет хорошо. Просто поверь мне, и не думай ни о чём плохом…

Было такое чувство, будто она бьется в каменную стену. Мизеракль ощущала, что с каждым ее движением хватка барона не ослабевает, а становится только сильнее, крепче. Треснувшая ткань стала быстро сползать с ее тела. Эльфийка почувствовала себя пойманной добычей, которой никак не удается ускользнуть от хищника. Силы утекали, даже чтобы драться их не хватало.
Она не знала, как избежать всего этого, биться и сопротивляться не удавалось, Мизеракль почти сдалась. Сердце билось где-то у горла, дыхание стало судорожным, девушке не хватало воздуха от волнения. И все же здравый смысл подсказывал, что ни разу за все это время она не испытала боли. Значит...
- Я возненавижу тебя... - едва дыша, просто прошептала Мизеракль, стискивая ткань рубашки на груди у Вольфганга. - Буду жить и дышать мыслью о твоей смерти.
Она словно заключила временный договор о перемирии. Высказав это обещание, девушка прильнула к такому близкому и горячему телу, пытаясь унять сумасшедшее биение своего сердца. Ведь когда ищешь облегчения, приникаешь к ближайшему его источнику. Она выбрала свой. Эльфийка нерешительно погладила пальцами ямку у ключицы барона, а затем нерешительно замерла, затрепетав от новой ласки. Потихоньку Мизеракль вела подсчет приятных эмоций от каждой ласки... Борьба, война и кровь - все это казалось таким далеким, будто затерявшимся в дымке прошлого. А сейчас можно было просто наслаждаться. Тонкие пальцы погладили кожу шеи и щеки Вольфганга, Мизеракль будто уговаривала его дать ей немного воли. Гибкое стройное тело изогнулось, подстраиваясь, девушка одной рукой еще крепче обняла барона.
- Да, я буду тебя ненавидеть... каждый день...
Она уже сдалась, слишком необычной была атака. Если бы борьба была на мечах, ножах или на другом оружии, эльфийка никогда не перестала бы бороться. Даже самая чудовищная боль не сломила бы ее. Но ласка и нежность для усталого тела и души были все равно что кислота, разъедающая все. Этому сопротивляться не было сил.

-Ты знаешь, что такое ненависть, но не знаешь, что такое любовь? Одно бессмысленно без другого, - барон чувствовал, что сопротивление ослабевало, но понятия не имел – не уловка ли это, не хитрость. Впрочем, как бы там ни было, убежать эльфийке вряд ли бы дали. Эти изысканные покои охранялись, по-видимому, ничуть не хуже любой темницы. Он на миг приподнялся, отстраняясь от девушки, чтобы вновь заглянуть в её глаза и убедить себя, что слова так и останутся словами, что в душе её на самом-то деле нет и намёка на ненависть. Отчего-то сейчас это казалось безумно важным – самому забыть ненадолго о пролитой крови, о проклятиях в свой адрес, о злобе, с которой мятежники произносили его имя. Как и о собственном желании убивать, расчищать себе дорогу, двигаясь вперёд по чужим головам. Очень скоро всё должно было вернуться, встать на круги своя – но именно в этот момент барон стремился лишь получать и дарить радость, слушать стоны не боли, а наслаждения, верить, что его порыв найдёт отклик в сердце этой чужой, непостижимой и вместе с тем пленительной женщины, что совсем недавно казалась непримиримым врагом. Бешеный Пёс протянул руку, нащупал графин с вином. Отпил несколько глотков прямо из горлышка, потом, не глядя, взял с подноса персик, откусил, глотая сладкий сок. Затем поднёс ворсистый румяный бок к губам эльфийки, продолжая при этом придерживать Мизеракль, так чтобы она не могла рвануться в сторону, внезапно разрушив завладевшую воображением Вольфганга причудливую сказку. Можно было бы, конечно, и ускорить события. Не медлить, не рассуждать, овладеть ею прямо сейчас. Но капитан Тайной Службы был слишком искушённым в подобных делах человеком, чтобы не попытаться продлить неожиданное для него самого мгновение, когда нежность одерживала верх над желанием диктовать свою волю.
-Забудь обо всём, что было прежде. И не думай, о том, что будет завтра. Это всего лишь передышка, и кто сможет нас упрекнуть в том, что мы хотим использовать её в полной мере…
Практически освободив эльфийку от платья, барон принялся за нижнюю рубашку. Но теперь делал это почти осторожно, спуская тонкую ткань вниз и лаская при этом тело Мизеракль, даже попросту смотреть на которую теперь было непередаваемым удовольствием.

Не умела хитрить в таких ситуациях Мизеракль. Сейчас на ее лице отражались растерянность и беспомощность, она никак не могла принять всю ту мучительную нежность, которая ее переполняла и исходила от Вольфганга. Как можно было так относиться к врагу? Это было странно в обоих отношениях. Девушка думала, что вызывала ненависть у барона, уже просто существуя как эльф. А уж в качестве противника... Разве можно так?
Вместо того, чтобы колебаться и теряться в догадках, эльфийка ответила:
- Я в чувствах ничем не отличаюсь от людей. Но до сих пор ни к кому не испытывала ненависти, - склонив голову, она грустно улыбнулась: - Как и любви.
По этому чувству Мизеракль печалилась. Теперь она понимала, что ее жестоко грабят, все мечты, прежде хранившиеся в душе, разрушались. Видимо, они никогда не воплотятся в жизнь. Но при этом гнев эльфийки остыл, она не стала бы ненавидеть барона. Это и правда были лишь слова. Разве можно бороться с судьбой? Стоило ли чернить душу только потому, что судьба оказалась столь жестокой: Мизеракль знала, что не стоит. Но и не могла противиться. Хотя и не понимала, почему все это находило такой живой отклик в ее душе.
Девушка с осторожностью куснула персик, глотнула его сладости и даже улыбнулась. Она так любила фрукты. А теперь ей предстояло узнать, что такое подневольная любовь.
А может стоит полюбить такого человека? Он не тот, кого я рисовала в своих мечтах... Но каким бы барон ни был, каждый человек заслуживает любви. Разве не так я всегда считала?
Эти почти кощунственная мысль пронеслась в голове, и эльфийка тут же себя выдала:
- Ты странный человек, - ее мелодичный, чуть дрогнувший голос звучал почти нежно. - Я не смогу бороться с тобой. И ненавидеть не стану. Но забыв обо всем сегодня, я проснусь завтра и выпью чашу горечи до дна. И все же жалеть ни о чем не буду... Я лишь об одном прошу, притворись хоть на секунду, что любишь меня. Пусть я обманусь, но хочу почувствовать, что не еще одна очередная в твоих объятиях.

Он и сам понимал, что удивляется собственным поступкам. Впрочем, что – поступки? Их можно трактовать, как угодно. Придумывать любые объяснения в зависимости от ситуации. Другое дело – ощущения. Их невозможно подделать, нельзя подтасовать – ты чувствуешь ровно то, что чувствуешь. Не больше, но и не меньше. И вот теперь, теряя голову от острого вожделения, которое так неожиданно смешивалось в душе с восхищением этой непонятной, едва знакомой девушкой, барон некоторое время обдумывал её слова.
-Ты и правда считаешь, что тебя можно с кем-то сравнить?
Это не было комплиментом, наигранной любезностью. Бешеный Пёс усмехнулся – усмешка вышла чуть ироничной и совсем невесёлой – сам ещё раз откусил от персика и бросил косточку с остатками мякоти в угол покоев. Прислуга подберёт.
Он слышал прежде легенды об эльфах, читал донесения об этом народе, что время от времени появлялись в Тайной Службе, но лично не сталкивался с ними. Орден Детей Света считал их врагами истинной веры. И, по идее, барон должен был бы испытывать к Мизеракль совсем иные чувства. Да, он был солдат, а не монах. Ему, пожалуй, простилось бы нарушение религиозных заповедей. Но проблема состояла в том, что ему и самому не хотелось видеть в девушке всего лишь очередное развлечение, что к рассвету можно будет благополучно забыть, предоставив пленницу её судьбе – оркам, которым, не задумываясь, отдала бы Мизеракль их гостеприимная хозяйка, или костру, куда девушку с лёгкой душой отправили бы монахи.
-Да и кто сказал, что завтра нас будут ждать лишь горечь и слёзы? Может быть, всё куда более непредсказуемо и сложно? Надо лишь осмелиться и проверить. Иногда приходится рисковать.
Фон Гройэль махнул рукой невольницам. И когда одна из девушек приблизилась, склонившись в поклоне, негромко отдал несколько распоряжений. Уже окончательно свыкнувшись с мыслью о том, что из добычи бунтовщиков он стал почётным гостем в Гвинде, Вольфганг совершенно не стеснялся пользоваться всеми привилегиями своего положения.
Почти сразу же одна из служанок принесла новый графин с вином, другая остановилась у подушек, на которых лежали барон и эльфийка, с опахалом в руках, третья – эта пропадала чуть дольше – вернулась с лютней и начала играть, присев на бортик фонтана.
Мерное журчание кристально-чистой воды дополнили тихие звуки плавной мелодии.
-И кто сказал, что я тебя не люблю? Мне не за чем притворяться.
Последнее он не планировал говорить. Любовь – это слишком большой козырь, который нельзя так необдуманно дарить тем, кто в любой момент может вновь оказаться в стане твоих врагов и, натянув тетиву лука, держать тебя на прицеле. Однако сказанного не вернёшь…
Вольфганг вновь склонился над эльфийкой, сначала припав долгим поцелуем к её губам, потом спускаясь ниже, целуя плечи, шею и грудь, лаская языком и губами кожу.
Глупости… Это всё пройдёт с восходом солнца. Такие увлечения не могут продолжаться долго…
Оставалось лишь верить, что он окажется прав. Правда, самому капитану отчего-то казалось, что он попросту пытается успокоить собственную бдительность, позволяя себе всё ближе и ближе подходить к краю пропасти.